ПодшивкаСодержание номера "Наше Наследие" № 96 2010

Вл. Вельяшев

У Пушкина на Арбате говорили по-французски

Когда-то академик Д.С.Лихачев высказал идею создания в Москве «Пушкинской тропы» для паломников по местам, связанным с русским национальным гением в древней столице. Необычный путь этот неминуемо должен был вывести к дому Хитровой на Арбате, где в 1831 году поэт несколько месяцев был счастлив с молодой женой, которая, по общему мнению, была изумительно хороша. «…Нанял я, Пушкин, собственный г-на Хитрово дом… каменный, двухэтажный с антресолями и к оному принадлежащими людскими службами… конюшней, каретным сараем, под домом подвал…»

Если идти по правой стороне Арбата от Смоленской площади (бывшего Смоленского рынка), то, миновав мидовскую высотку, вы подойдете к вливающемуся в Арбат Денежному переулку (в советское время звавшемуся улицей Веснина по фамилии жившего здесь видного архитектора). И от угла Денежного и Арбата и до Плотникова переулка самой судьбой организовался «квартал», связанный с именами славных русских литераторов XIX–XX веков — Пушкина, Блока, Андрея Белого, С.Соловьева, А.Рыбакова, Ю.Казакова, Б.Окуджавы и даже М.Шагинян. В угловом доме (до революции по имени владельца его называли «дом Рахманова») на первом этаже была знаменитая московская аптека (еще недавно существовавшая), а над ней профессорские квартиры, в которых прошла молодость Бориса Николаевича Бугаева — одного из столпов русского символизма — и Сергея Михайловича Соловьева, тоже поэта-символиста, ставшего католическим священником и трагически окончившего жизнь в сталинские годы. Именно из этого дома пошла по Москве, а потом по всей России слава поэта Александра Блока. Семья Соловьевых и Андрей Белый увидели в присланных из Петербурга стихах молодого Блока новое слово в русской поэзии и сразу стали его адептами и поклонниками. В этот дом пришел Александр Блок с молодой женой Любовью Дмитриевной, дочерью великого Д.И.Менделеева, когда приехал в Москву из Петербурга вскоре после свадьбы. Он шел с визитом по Арбату от Спиридоновки мимо дома Хитровой, где жил когда-то Пушкин с Натальей Николаевной, и, возможно, задержал взгляд на этом небольшом, типично московском особняке. Во всяком случае встреча поэта, завершившего своим творчеством Пушкинскую эпоху русской литературы, с московской тенью Пушкина была символична. Сейчас у музея «Мемориальная квартира А.С.Пушкина» и «Музея Андрея Белого», располагающихся в соседних домах, даже один общий вход.

Каменный дом, в котором снял квартиру перед женитьбой А.С.Пушкин, был невелик. В ампирном двухэтажном особняке поэт занял пять комнат во втором этаже — зал, гостиную, кабинет, спальню, будуар. До того как стать музеем, дом не раз перестраивался. Здесь были коммунальные квартиры, какие-то учреждения. После войны во втором этаже в тех самых пушкинских комнатах жил и практиковал известный московский дантист Лурье, у которого, как говорили, лечилось пол-Москвы. Пациенты и не подозревали, что им устанавливают какую-то особую, «импортную» пломбу или рвут зуб, возможно, в кабинете Пушкина, стены которого слышали чтение автором восьмой главы «Евгения Онегина» или «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина», где жарко спорили о «Борисе». Наконец пришло время и дому Хитровой вернули его изначальный ампирный облик, какой был при Пушкине, и открыли на Арбате музей-квартиру А.С.Пушкина. На первом этаже организовали литературную экспозицию, а в анфиладе комнат второго этажа, где была квартира поэта, очень тактично, скупыми средствами, не гоняясь за псевдомемориальностью, сумели передать атмосферу Пушкинской эпохи, то время в жизни Пушкина, о котором он писал Плетневу через неделю после свадьбы: «Я женат — и счастлив, одно желание мое, чтобы ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».

Недавно в гостиной квартиры А.С.Пушкина вновь звучали его стихи, причем по-русски и по-французски. Журнал «Наше наследие», Издательский дом Тончу, российское отделение Международного ордена Св. Константина Великого (благотворительная организация) представляли пушкинистам, знатокам и любителям поэзии Пушкина, переводчикам, преподавателям французского языка московских вузов, дипломатам выпущенную ими совместно, на русском и французском языках книгу: «Пушкин А.С. Евгений Онегин. Избранная лирика = Pouchkine Alexandre. Eugène Onéguine. Poésies choisies».

Заместитель главного редактора журнала «Наше наследие», специалист по французскому языку, литературе и истории Франции Б.В.Егоров, составивший и прокомментировавший это чудесное издание, во вступительной статье рассказал об истории включенных в него переводов и об их авторе — Н.В.Насакиной, чье имя оказалось на слуху благодаря его разысканиям. Б.В.Егоров пишет, что много лет назад, в 60–70-е годы прошлого столетия судьба подарила ему радость общения с удивительным человеком — Ниной Валерьяновной Насакиной (1904–1979). Она была преподавателем французского языка в Московском институте иностранных языков им. Мориса Тореза (ныне Московский государственный лингвистический университет). И хотя в годы их знакомства Н.В.Насакина уже вышла на пенсию, она продолжала жить активной творческой жизнью, занималась художественным переводом. Она превосходно владела французским языком, знала немецкий и шведский, была высокообразованным и литературно одарённым человеком.

Нина Валерьяновна была одинока, почти все ее бумаги, кроме творческих рукописей, сбереженных друзьями и коллегами, пропали. Уже когда эта книга была подготовлена к печати, удалось познакомиться с автобиографией Н.В.Насакиной, написанной ею в начале 1950-х годов, а также уточнить год ее рождения — 1904, а не 1901, как считалось ранее и как было указано в вышедшей книге, и достать случайно уцелевшую маленькую фотографию, очевидно сделанную для личного дела. Очень необычно для 50-х годов прошлого века, но в своей автобиографии она открыто пишет, что происходит из дворянской семьи. Из этого документа мы узнаем, что родилась она в 1904 году в Варшаве в семье уланского офицера. Быть может, это объясняет ее слова, что семья имела какое-то отношение к А.А.Блоку. Она как-то говорила об этом своим друзьям. Н.Насакина очень любила его музу и превосходно перевела четыре его стихотворения на французский язык. Отец поэта А.Л.Блок в начале века был профессором государственного права Варшавского университета, и, возможно, семья Н.В.Насакиной была знакома с Блоком. Все это говорит о том, что не случайно такое глубокое проникновение Н.В.Насакиной в пушкинскую поэзию и адекватна интерпретация ее по-французски. Видимо, традиции высококультурной русской дворянской семьи стали тем катализатором, который позволил полностью раскрыться ее переводческому таланту в решении самой сложной задачи, какую можно себе представить — перевод поэзии А.С.Пушкина на французский язык.

В этом сложнейшем деле она сумела достичь значительных высот. Ее работу отмечала известная переводчица и поэт Т.Л.Щепкина-Куперник. «Ознакомившись с ее переводами, — писала она, — я нашла, что они не только точны и добросовестны, но и музыкальны и хороши по форме». В истории переводов на французский язык произведений А.С. Пушкина особенно драматичной выглядит судьба романа в стихах «Евгений Онегин». Его переводили неоднократно, — то прозой, то тяжелым александрийским стихом, то верлибром. Но волшебное очарование этого поэтического шедевра, как правило, не достигало французского читателя. Были, правда, отдельные удачи, например, у Луи Арагона, но он перевел всего 23 строфы. Последний по времени полный перевод «Евгения Онегина», осуществленный Н.Минор и снабженный обширным комментарием, вышел в парижском издательстве «Сэй» («Seuil») в 1990 году. Возможно, кто-то и прочтет его целиком, но вряд ли получит верное представление о главном персонаже романа, который из «молодого повесы» в переводе превращен в «плута и мошенника». Это так же далеко от образа Евгения Онегина, как легкая «онегинская» строфа от тяжелого верлибра. Известный писатель академик Анри Труайя, автор биографии А.С.Пушкина на французском языке, проанализировав переводы Пушкина разных времен, с горечью констатировал, что различить «настоящее лицо поэта сквозь все карикатуры» неудачных переводов невозможно. А ведь «место Пушкина, — пишет Труайя, — возле Данте и Сервантеса, Шекспира и Расина, Корнеля и Шиллера, Гёте и Байрона».

Четверть века Н.В.Насакина потратила на то, чтобы опровергнуть мнение крупного французского филолога А.Менье, много переводившего А.С.Пушкина, что «у русского поэта мало шансов занять у нас (во Франции. — Б.Е.) подобающее ему место». Она перевела 110 строф «Евгения Онегина», сохранив основные сюжетные линии романа, биографии и характеристики персонажей, а также наиболее известные лирические отступления. В сущности это весь роман в несколько сокращенном виде. В такой форме крупные поэтические произведения великих поэтов печатались в разных странах не раз. Главное достижение этого перевода заключается в том, что переводчик сумел сохранить мелодию и ритм пушкинской «онегинской» строфы, что явилось большой ее творческой удачей и опровергло устойчивую легенду о непереводимости Пушкина-поэта на французский язык.

Об этом свидетельствует суждение такого признанного авторитета в области французского языка, каким был, например, автор известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю» писатель генерал-лейтенант А.А.Игнатьев. Ознакомившись с насакинским переводом «Евгения Онегина» А.А. Игнатьев писал: «Сознаюсь, не без предубеждения приступил я к изучению перевода на почти родной для меня французский язык бессмертного творения нашего великого поэта. Упрощенность французского стихосложения должна была, как мне казалось, препятствовать передаче всех тонкостей столь изощренных пушкинских рифм. Но первые же строфы меня пленили, а последующие убедили, что передо мной не обыкновенный перевод, а высокохудожественное литературное произведение».

К сожалению, до сих пор не удавалось, несмотря на многочисленные авторитетные рекомендации, опубликовать все пушкинские переводы Н.В. Насакиной в одном издании. Последняя по времени попытка была предпринята академиком Д.С.Лихачевым в 1989 году, который в своем письме в Госкомиздат СССР писал: «Учитывая возрастающий интерес к наследию Пушкина за рубежом и необходимость высокохудожественных изданий его переводов Советский фонд культуры просит запланировать в издательстве "Радуга” сборник переводов на французский язык Н.В.Насакиной лирических стихотворений Пушкина и его романа "Евгений Онегин”. Ее переводы лирики Пушкина, частично опубликованные в газетах и журналах, вызвали высокую оценку специалистов. Наибольшую ценность представляет непубликовавшийся ранее перевод "Евгения Онегина”, который сохраняет все особенности "онегинской” строфы и необыкновенно близок оригиналу». Увы, исключительно из-за политических обстоятельств тех лет это издание не было осуществлено.

Долгим оказался путь к франкоязычному читателю собрания замечательных переводов поэзии А.С.Пушкина, выполненных Н.В.Насакиной. Но момент его появления представляется не только очень удачным, но и знаменательным. 2010-й год объявлен «Годом Франции в России и России во Франции», и этот сборник переводов русской поэзии Н.В.Насакиной поможет французскому читателю глубже прочувствовать, что скрывается за до сих пор таинственным для него понятием — «русская душа».

Сборник с большим вкусом и мастерством оформлен с использованием рисунков А.С.Пушкина главным художником журнала «Наше наследие», членом-корреспондентом Российской Академии художеств А.А.Рюминым. Послесловие для французского читателя написала заместитель директора Государственного музея А.С.Пушкина по научной работе академик РАО Н.И.Михайлова. Словом о Пушкине и Франции она и открыла церемонию представления книги. «Пушкина в Лицее звали французом, — сказала Наталья Ивановна, — в молодости он писал стихи по-французски, недавно "Наше наследие” опубликовало их новые переводы на русский язык. Франция была близка Пушкину. И те великолепные переводы, которые составили этот сборник, безусловно, помогут франкоязычному читателю приблизиться к нашему гению, понять красоту и глубину его поэзии». Она отметила также, что журнал «Наше наследие» остается верен своей традиции не предавать забвению имена тех, кто внес свой вклад в сокровищницу нашей отечественной культуры.

В Музей-квартиру А.С.Пушкина на представление пушкинского сборника приехал Председатель Совета Федерации РФ, Председатель редакционного совета журнала «Наше наследие» С.М.Миронов, один из немногих наших высших государственных чиновников, кто уделяет много внимания культуре и по мере сил реально помогает целому ряду культурных проектов. Сергей Миронов говорил: «Символично, что эти переводы Пушкина на французский язык вышли в "перекрестный” год России и Франции и что же лучше, чем поэзия великого Пушкина, поможет французскому читателю понять Россию, ментальность и устремления ее народа… Издание такого прекрасного сборника не только замечательный вклад нашей российской интеллигенции в развитие российско-французского культурного сотрудничества, но и дань уважения нашему гениальному соотечественнику — великому поэту А.С.Пушкину». В заключение С.М.Миронов сказал, что он как политик, лидер партии «Справедливая Россия», когда подвергается в пылу политической борьбы всякого рода несправедливым нападкам и измышлениям, всегда помнит и повторяет про себя бессмертные строки Пушкина:

Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.

Нестандартно и изящно прошло представление этой книги в пушкинских стенах. Народный артист России, актер Малого театра Александр Ермаков мастерски читал строфы «Евгения Онегина», в том числе и те, которые звучали когда-то здесь в устах Пушкина, а затем Борис Егоров и французский преподаватель и переводчик Брюно Биссон повторяли эти же строки по-французски. И чтение их — обворожительно артистично. Присутствующие в зале, а среди них были видные специалисты по французскому языку и литературе, в том числе и из Франции, были в восторге от точно переданных переводчицей мелодики и ритма пушкинского стиха. Затем зазвучали романсы на стихи Пушкина в великолепном исполнении солистов Центра оперного пения Галины Вишневской Марии Лиепа (вокал) и Светланы Черновой (фортепьяно). После каждого из трех исполненных романсов Б.Егоров и Б.Биссон произносили соответствующий текст Пушкина по-французски, что вызвало искренний восторг зала.

Выпив по бокалу шампанского в пушкинских подвалах дома Хитровой, с белыми томиками с профилем Пушкина на обложке в руках, очарованные поэзией, музыкой, звуками русской и французской речи, выходили гости на Арбат и шли по нему, конечно, изменившемуся до неузнаваемости, и все же сохранившему в своей ауре что-то от тех баснословных лет, когда в коляске проезжал здесь почти 150 лет тому назад великий поэт. А люди XXI века шли от его квартиры мимо дома Андрея Белого; дома, где жил Анатолий Рыбаков, известный своими романами; проходили рядом с домом, в котором в свой последний приезд в Москву в 1921 году останавливался Александр Блок, и подходили к Плотникову переулку, где встал бронзовый Булат Окуджава, «гражданин арбатского двора».

Этот вечер и этот путь дали почувствовать не только тот «бег времени», о котором писала Анна Ахматова, но вечность и бессмертие истинной поэзии, не важно, на каком языке звучащей, русском или французском.